|
Просмотров: 1894
Культура Германии, Швейцарии и Нидерландов конца XV – первой половины XVII вв.
Культура Германии, Швейцарии и Нидерландов конца XV – первой половины XVII вв.
В культуре Германии, Швейцарии и Нидерландов с конца XV в. начался один из самых плодотворных периодов в ее истории — время расцвета гуманизма. Гуманистическое движение в этом регионе зародилось столетием позже, чем в Италии, в 1430-е годы. Оно опиралось на достижения передовой итальянской культуры, но уже с первых шагов стала намечаться и его собственная специфика: местные условия и идейные традиции определили особый интерес гуманистов к этико-религиозной и церковно-политической проблематике.
В развитии гуманизма в XV в. большую роль сыграли философские идеи Николая Казанского, достижения в астрономии и математике венских ученых Г. Пейербаха и И. Региомонтана, пропаганда новой образованности итальянским гуманистом Энеем Сильвием Пикколомини, побывавшим в странах региона, лекции об античной культуре, которые читались в университетах странствующими немецкими поэтами-гуманистами Лудером и Карохом. Крупный вклад в становление гуманистической педагогики внесли уроженец Северных Нидерландов Р. Агрикола и немецкий поборник синтеза классической эрудиции и христианского благочестия Я. Вимпфелинг. Важное значение имели реформы, которые гуманисты сумели провести в университетском преподавании: они способствовали процессу секуляризации культуры, подрывали позиции схоластики, сближали гуманитарные науки с запросами жизни. Своими успехами гуманизм во многом был обязан великому открытию Гутенберга — книгопечатанию. К концу XV в. в Германии, Швейцарии и Нидерландах действовали уже более 80 типографий.
На рубеже веков быстро идет процесс объединения гуманистов в сообщества (Нюрнберг, Вена, Эрфурт и др.), которые обычно складывались вокруг крупных гуманистов или знатных меценатов. Здесь происходили свободный обмен мнениями и информацией, дружеская оценка работ, намечались программы, связывавшие гуманистов общими целями. Сообщества способствовали росту самосознания гуманистов, осмыслению задач движения, национальному и международному единению “республики ученых”. В отличие от Италии немецкие сообщества не переросли в ранние академии: ни одна из групп не пережила раскола движения в начале 1520-х годов, вызванного Реформацией и обострением межконфессиональных противоречий.
Основные центры гуманизма в период его расцвета сосредоточились преимущественно в южной части региона: это были Нюрнберг, Аугсбург, Страсбург, Базель, Вена, Ингольштадт, Гейдельберг, Тюбинген и др.; в Средней Германии — Эрфурт, в Нидерландах — Девентер и Лувен. Гуманисты действовали даже в Кёльне — главной цитадели схоластики, монашества и клира.
Почти половину немецких гуманистов составили выходцы из бюргерства, около пятой части дало дворянство, примерно по десятой доле— патрициат и крестьяне. Их критика отживших представлений и порядков, этических установок, утверждение новых идеалов человека и общества, новой образованности, их вклад в пробуждение национального самосознания и борьбу за объединение Германии — все это расшатывало устои феодальных традиций и церковной ортодоксии, отвечало насущным потребностям раннебуржуазного развития.
Новые тенденции в гуманизме на рубеже XV — XVI вв. выразили Конрад Цельтис (1459—1508) и Себастьян Брант (1457—1521). С именем Цельтиса, крупнейшего неолатинского поэта Германии, связан расцвет чувственной жизнерадостной любовной лирики. Стремясь “приумножить славу отечества”, добиться перемещения центра новой культуры из Италии в Германию, он основывал новые гуманистические содружества с широкой программой коллективной работы. Цельтис призывал собирать, изучать и издавать источники, освещающие историю родной страны, ее культурные достижения. Он мечтал о политической централизации Германии, о прекращении княжеских междоусобиц. Насмехаясь над невежеством клира, он отстаивал необходимость связи гуманитарных наук с математикой и природоведением, ратовал за светскую образованность. Цельтис представал читателям в разных обличьях: то восторженным поклонником языческой классики, то сторонником обновленного христианского благочестия, окрашенного в тона неоплатонизма, то апологетом древней, якобы исконно отечественной религии друидов, но при всех противоречиях главным стержнем его творчества всегда оставалась гуманистическая настроенность.
Иные аспекты немецкого гуманизма выразил саркастичный наблюдатель современных типов и нравов Брант. В городской литературе Германии конца XV в. господствовала сатира, которая “провожает в царство теней все отживающее”; ее народную грубоватость, дидактизм и обстоятельность в обличении пороков подхватили и развили гуманисты. Крупной вехой на этом пути стала книга Бранта “Корабль дураков” (1494). Написанная по-немецки, она сразу завоевала широкую популярность. Это своеобразное сатирическое “зерцало” предреформационной эпохи. Изображая дураков разных сословий и профессий, собирающихся в царство глупости, Брант обличает невежество и своекорыстие, засилье “господина Пфеннига”, забвение общего блага князьями, попами, монахами, юристами. Нравоучительные сентенции, широкое использование народных пословиц и поговорок характерны для книги. Брант стремится к пробуждению разума и исправлению нравов в немецком отечестве, остро ощущая необходимость перемен в жизни общества. Его книга стала истоком обширной немецкой “литературы о дураках”; ее влияние сказалось и в других странах Европы.
Патриотические настроения немецких гуманистов проявились в их отношении к прошлому. Увлекаясь античностью, они в большей мере, чем итальянцы, обращались к средневековой истории. Антипапская направленность здесь распространилась шире и выразилась резче, чем в Италии. Характерной стала апология средневековой империи, противостоявшей притязаниям папства. Особое внимание немецкие гуманист уделяли древним германцам, истории империи Карла Великого и Оттонов, борьбе с папством, происхождению и развитию отдельных княжеств” и городов.
Важную роль сыграло открытие итальянскими гуманистами трудов Тацита, забытых в средние века. На основе его “Германии” еще Эней Сильвий Пикколомини впервые сопоставил древнее состояние страны, не знавшей ни городской жизни, ни “прекрасных наук”, с современной Германией, прославленной цветущими городами. Немецкие гуманисты с энтузиазмом подхватили и развили эту идею прогресса культуры за Альпами. Они значительно расширили круг источников по германской древности — письменных и вещественных. Осознание самостоятельной ценности дохристианского прошлого германцев и единства истории народа с древнейших времен до современности стало качественным сдвигом в историография: зарождались представления о национальных путях развития.
Крупный вклад в историографию внесли два гуманиста-патриция — В. Пиркгеймер (1470—1530) в Нюрнберге и К. Пейтингер (1465—1547) в Аугсбурге. Пиркгеймер, друживший с Дюрером, отличался разносторонними интересами: переводил с греческого на латынь античных философов, писателей, географов, но также и образцы патристики; писал сатиры, занимался математикой и астрономией; дал компендиум сведений античных авторов о древних германцах; издал открытые Цельтисом сочинения монахини Х в. Хротсвиты, “первой немецкой поэтессы”. Одним из главных его трудов стала “История швейцарской войны”.
Пейтингер славился как собиратель рукописей, монет, медалей, ваз, статуй и других памятников древности. Он опубликовал ценный эпиграфический материал, издал римскую карту дорог, найденную Цельтисом, “Историю готов” Иордана и “Историю лангобардов” Павла Диакона. Его основной исторический труд освещал развитие императорской власти от Цезаря до византийцев, а в “немецкой” части — от Карла Великого до современности.
Дальнейшие шаги в исторической науке сделали более молодые гуманисты. И. Авентин (1477—1534), изучая прошлое Баварии, систематически обследовал архивы, особенно монастырские; он писал не только по-латыни, но и по-немецки, живым и общедоступным языком. Б. Ренан (1485—1547) в комментариях к нескольким изданиям Тацита и в своем главном труде — “Трех книгах германской истории” — последовательнее своих немецких современников применял историко-филологическую критику источников. Он отказался от некоторых устойчивых легенд о немецком прошлом, одним из первых стал различать в истории три периода — древний, средний и “более новый”. Швейцарский гуманист И. Вадиан (1484—1551), осветивший развитие литературы в немецких землях, также стал характеризовать период между античностью и успехами гуманизма понятием “средний век”. Осознание совершенных новой культурой перемен все больше закреплялось и в терминологии.
Крупнейшим гуманистом всего Северного Возрождения стал Эразм Роттердамский (1469—1536). В отличие от сторонников Цельтиса он предпочитал национальному энтузиазму позицию гражданина мира, естественным и математическим наукам — литературно-филологические занятия и обсуждение религиозно-этических вопросов. Он публиковал со своими комментариями не только греческих и римских классиков, но и сочинения отцов церкви, в том числе восточных. Особое значение имели его издание очищенного от искажений греческого текста Нового завета и его новый латинский перевод, выявивший ошибки канонизированной церковью Вульгаты. Эразм систематизировал и развил метод л. конкретные приемы критики текста, на гуманистический лад обосновал способы его аллегорического толкования. В противовес схоластике, которую Эразм остро критиковал, он интересовался не вопросами трансцендентности божества, а путями практического благочестия, основанного на осознании человеком божественного начала, скрытого в земном мире и проявляющегося в духовно-нравственной жизни людей. В этом учении сплетались элементы мистики и зарождающийся рационализм. Идеи Эразма, особенно его антропология, способствовали развитию пантеистических тенденций в философии XVI в.
Лучшие качества ума, сердца, воли человека, совершенствование его природных сил и способностей Эразм оценивал как проявление божественного духа. Он придавал важное значение образованию и воспитанию в их единстве — они восполняют “пробелы, оставленные природой”, и дают возможность человеку “раздвинуть границы своего жребия”. Отсюда и представления Эразма, принадлежавшие к центральным в его “философии Христа”,— право считать христианским “все то истинное, с чем ты когда-либо сталкивался”. Такой подход позволял искать образцы подлинной мудрости и нравственности вне рамок ортодоксального католицизма, у представителей разных времен, народов, исповеданий, в том числе у античных языческих авторов. им магическая определенность христианства в трудах Эразма начала терять свои очертания, а достижения языческой культуры рассматривались не как нечто враждебное христианству, но как основа развития культуры человечества. Гуманистическая образованность приобретала роль первостепенной добродетели истинного христианина. Хотя Эразм спешил заметить, что светское образование лишь приуготовляет к восприятию высших теологических истин, в его произведениях вся сила таланта и широчайшая эрудиция служили прославлению гуманистической культуры.
Считая целью жизни человека сознательное следование законам высокой нравственности, отождествляя их с моральным учением Христа, Эразм постоянно пользовался гуманистически трактованным понятием подражание Христу”. Личные идеалы и действия человека должны, считал он, согласовываться с нравственными законами “общего блага”, исключающего эгоистическую узость личных или групповых интересов. В критике современного общества с позиции этого учения Эразм — противник бесплодных хитросплетений схоластики, беспощадно-ироничный обличитель невежества, пороков клира и монашества, церковной обрядности, формализма официального благочестия. Все это, как и язвительные насмешки Эразма над многими предрассудками феодально-сословного общества, воспринималось в обстановке надвигавшейся Реформации как смелая атака на существующие церковные и отчасти общественные порядки.
Эразм сумел откликнуться не только на важнейшие религиозно-философские проблемы эпохи — он обращался и к широкой постановке ряда ее центральных политических вопросов. Путем “мирной победы” новой культуры и образования, совершенствования духовной жизни людей он надеялся постепенно сблизить реальность со своим утопическим идеалом совершенного общества. Он резко выступал против междоусобных войн; признавая необходимость защиты отечества, решительно осуждал войны как метод решения спорных вопросов, считал их народным бедствием и препятствием развитию культуры. Его идеалом было согласие между обществом и просвещенным правителем—философом на троне. Многостороннее творчество Эразма оказало мощное воздействие на европейскую культуру XVI — XVII вв. Особенно популярным в веках оказался его шедевр — “Похвала Глупости”, критика общества того времени; там сочетаются сила сатиры, ирония и изящество стиля. Своеобразной энциклопедией его педагогических и этических идей стали диалоги “Разговоры запросто”.
Религиозно-философские взгляды главы эрфуртского сообщества гуманистов, блестящего знатока классической древности Муциана Руфа (1471— 1526) были родственны “философии Христа” Эразма, но свою гуманистическую интерпретацию христианства Руф выработал самостоятельно, главным образом на основе синтеза идей флорентийских неоплатоников. Подчеркивая, что Бог “невидим и почитать его следует тем, что невидимо”, Руф утверждал: единственный и истинный культ — “не быть плохим”. Отсюда его резкая критика внешних форм католического благочестия, но также и одной из важнейших догм церкви — таинства евхаристии. Выступления Руфа против ортодоксии, обрядности, клира, схоластики, как н его методы обоснования гуманистической этики, вызывали живой отклик у молодого поколения гуманистов. Он, однако, признавал право свободно мыслить лишь для просвещенных философов и призывал не профанировать “тайны теологии” среди толпы. Он сам сузил возможное воздействие своих идей, высказывая их только в личном общении и в переписке с кругом друзей.
С именем И. Рейхлина (1455—1522), выдающегося филолога, связана пропаганда занятий латинским, греческим и древнееврейским языками в университетах Германии. Он разработал еще один вариант гуманистически широкого понимания христианства. В отличие от Эразма и Руфа Рейхлин опирался, помимо неоплатонизма, на античное пифагорейство и средневековое мистическое еврейское учение — Каббалу. Своими переводами из Ветхого завета он выявил ошибки в библейской части Вульгаты, способствуя гуманистической критике церковного канона Писания. Рейхлин считал себя верным сыном церкви, но его подход к изучению сущности христианства позволял молодым гуманистам делать выводы, связанные с практикой антипапской борьбы.
Широкий отклик в гуманистическом движении получило выступление Рейхлина против требования церковных фанатиков сжечь все еврейские религиозные книги. Рейхлин защищал право на научное изучение этих источников. Разгорелась полемика, вылившаяся в борьбу за свободу исследования. Эта борьба, сплачивая гуманистов, проясняла позиции па-правлений в гуманизме. Наиболее радикальная часть движения связала свои надежды на объединение страны и преобразование се духовной жизни с активизацией выступлений против Рима и его приверженцев.
Событием стал выход в свет живой и острой сатиры, направленной против схоластики и клира — “Писем темных людей”. Эта книга, изданная анонимно в двух частях (1515 и 1517 гг.), была написана группой гуманистов, связанных с эрфуртским сообществом. Она пародировала переписку невежественных монахов и теологов, противников Рейхлина и гуманизма, полных амбиций и откровенной злобы к свободной мысли. Обскуранты, поначалу принявшие “Письма” за работу своих единомышленников, стали всеобщим посмешищем. Значение книги состояло не только в беспощадном разоблачении отжившего. В ней содержалась лаконичная программа гуманистического просветительства как основы освобождения страны от духовного засилья ортодоксии и вымогательств папства. Выход “Писем” стал симптомом гражданской зрелости радикальной части движения, изживавшей традицию компромисса со старой церковью.
Среди гуманистов, осознавших необходимость единения для решительной борьбы против Рима, за независимость Германии и свободное развитие культуры, был один из главных авторов “Писем” — рыцарь Ульрих фон Гуттен (1488—1523). Вопреки предрассудкам своего сословия он блестяще освоил достижения гуманизма и стал мастером сатиры, риторики, публицистики. Политические и культурные интересы доминировали в его творчестве. Он пропагандировал античное наследие, защищал свободу слова от обскурантов — “цензоров наук”, славил разум и волю человека, утверждая, что “Бог помогает лишь тем, кто предприимчив и деятелен”. Схоластическое богословие Гуттен называл лженаукой, прибежищем невежд. Гордясь своей родословной, он, однако, разделял и гуманистические представления о роли личных заслуг человека в обретении подлинного благородства.
Гуттен много сделал для развития реформационных настроений в стране, подвергая резким нападкам церковные институты, все ступени церковной иерархии, систему эксплуатации Германии папством. Он впервые опубликовал работу Валлы о поддельности “Константинова дара” — опоры теократических притязаний папства. Используя Тацита, Гуттен создал идеальный образ древнегерманского воителя за свободу отечества от Рима — Арминия. Осознав национально-политическое значение выступления Лютера, гуманист стал союзником Реформации и начал писать также на немецком языке, обращаясь к самым широким кругам общества. В отличие от Лютера он стал выразителем антикняжеских тираноборческих идей и призывал к войне против Рима и попов. Цели его программы отражали беспочвенные надежды рыцарства на контроль над обществом, но главное место в его творчестве заняли выступления за единое немецкое государство, независимую от Рима церковь, развитие культуры на гуманистической основе. Это обусловило исключительную популярность Гуттена в первые годы Реформации, как и его посмертную славу патриота, борца “за свободу Германии”.
Бурное развитие реформационных процессов, расколовшее гуманистическое движение, поражение Крестьянской войны и упрочение княжеского мелкодержавия, крушение надежд на политическую консолидацию страны, раздираемой межконфессиональными противоречиями,— все это сказалось на судьбе гуманизма. Утратив временно обретенную автономию в борьбе за светскую культуру, гуманисты склоняются к эрудитским занятиям, работе кабинетных ученых и преподавателей в школах и университетах, подконтрольных властям. Это приводит к сужению и растущей аристократизации их идеалов, к политическому конформизму. Оплодотворив последующее развитие культуры, гуманизм как самостоятельное течение постепенно затухает. Старая и новая церкви стремятся идеологически обезвредить и поставить на службу своим целям его культурные достижения. Последовательно проведенные принципы гуманизма казались церкви неприемлемыми, и не случайно к его наследию позже обратятся идеологии Просвещения.
Одну из главных попыток “согласования” гуманизма и новых конфессиональных интересов сделал ближайший соратник Лютера и почитатель Эразма — Филипп Меланхтон (1497—1560), знаток Аристотеля и Цицерона. Он впервые систематизировал учение Лютера. Его богословские труды и важная роль в выработке “Аугсбургского вероисповедания” обеспечили Меланхтону место второго лица после Лютера среди основоположников новой церкви. Основное значение Меланхтона состояло, однако, в ином. Выдающийся знаток античных классиков, философ, филолог, историк, он был прежде всего замечательным педагогом, теоретиком и организатором школьного и университетского образования. По его плану был основан ряд латинских школ и реформированы восемь университетов. Его идеи повлияли на развитие образования и в католических землях. Из круга его учеников вышли почти все выдающиеся немецкие учителе и университетские профессора второй половины XVI в. Все это принесли ему славу “наставника Германии”. Гуманистическая настроенность Меланхтона сказалась и на его попытках смягчения межцерковных противоречий, в частности на компромиссах с кальвинизмом, что неоднократна приводило его к конфликтам с фанатиками строго лютеранской догмы. К Меланхтону тяготели многие гуманисты, продолжавшие переводить классиков, создавать труды по естествознанию, но одновременно участвовавшие в межконфессиональной полемике и устроении лютеранской церкви.
Реформация, обратившаяся к народу на родном языке, стимулировал” расцвет немецкой публицистики. Только от первой трети XVI в. сохранилось свыше 5 тыс. “летучих листков” — памфлетов, диалогов, социально-политических программ, рифмованных пророчеств. Продукция немецких типографий в 1520—1525 гг. возросла почти вчетверо; 90% печатных станков было поставлено на службу Реформации; масса изданий иллюстрировалась гравюрами. В прежде неведомых масштабах в литературу ворвался язык повседневного обихода, народных речений. Интерес к ним отразился и в специальных научно комментированных сборниках..
Особую роль в развитии национальной культуры сыграл Лютер. Важнейшие работы он писал главным образом по-немецки, и другие деятели Реформации следовали его примеру. Крупным событием стал его перевод Священного писания. Лютер развил языковые тенденции, характерны” уже для предшествующего периода, и дал образец богатства речи, заложив основы классических норм немецкого языка.
Резко возросли тиражи немецких изданий — с 200—300 экземпляров в начале XVI в. до 1000—1500 ко времени Крестьянской войны; тираж наиболее популярной литературы достиг 10 тыс.; основные произведение Лютера издавались сотнями тысяч. Библию в его переводе имела каждая вторая-третья семья. Постепенно на родной язык в областях где восторжествовала Реформация, перешла вся церковная служба, расширилось его школьное преподавание.
С этими процессами должна была считаться и Контрреформация, поставившая задачей воспитание правоверной паствы с детских лет. Уже в 1551 г. первая иезуитская коллегия утвердилась в Вене; к концу столетия в католических областях, особенно в Баварии, существовала сеть руководимых иезуитами гимназий, интернатов для бедных учеников, пансионов для молодых дворян. С лютеранскими изданиями соперничали католические. Ужесточение контроля церкви над системой образование но и новые явления в ней — широкое распространение элементарных школ, уже повсеместное использование в университетах знаний об античности — все это отличало вторую половину XVI в. от периода расцвете гуманизма.
Характерные перемены совершаются в гуманитарных науках: они все резче обособляются от естествознания, растет специализация отдельный дисциплин. В историографии привлекает главное внимание история церкви. Труды и протестантов, и католиков окрашены резкими тонами конфессиональных пристрастий. Историю используют как орудие религиозного воспитания и межцерковной борьбы.
Крупнейшее создание протестантских авторов — “Магдебургские центурии” (1559—1574), 13-томное издание по истории церкви,— первая в исторической науке коллективная работа. Возглавлявшаяся М. Флакком (Власичем), она велась по строгому плану, с четким разделением задач участников. Источники выявлялись в разных странах. Главная цель труда — показать, что вся история католической церкви с послеапостольских времен есть история ее “порчи”, превращения в “царство Антихриста” — папы. Идеализируются императоры, боровшиеся с папством, впервые проявляется интерес к средневековым “идейным предшественникам” Реформации. Сделав шаг вперед в организации научной работы, магдебургские ученые в то же время используют критический метод односторонне, для борьбы с идейными противниками, сохраняя легенды, враждебные папству. Тенденциозным, но уже на католический лад, был ответный многотомный труд главы Ватиканской библиотеки Ч. Барония “Церковные анналы”.
Популярный протестантский учебник по гражданской истории создал И. Слейдан (1505—1556). Он описал “состояние религии и государства” при императоре Карле V, т. е. историю Реформации. Широко пользуясь архивными материалами, он пытался избежать пристрастности. Однако и подбор фактов, и характерные умолчания выявляют его лютеранские идеалы.
Протестанты поставили ряд проблем, прежде не привлекавших внимания немецких историков. Р. Рейнек, следуя за Меланхтоном в разделении “священной” и “политической” истории, одним из первых в Германии (1583 г.) выделяет в особую отрасль историю языков, наук и искусств, т. е. историю культуры. В. Кеккерман в начале XVII в. сделал попытку выяснить специфику исторического познания. Его скептические выводы, что история в отличие от наук о природе познает единичное, неспособна применять точные методы и устанавливать законы, были формой критики и гуманистов, и конфессиональных историков, отражали возросшее значение естествознания, которое начинает определять самое представление о научности.
В протестантской историографии существовала и кальвинистская ветвь. Развитию кальвинистской церкви и жизнеописанию Кальвина посвятил свои сочинения швейцарский реформатор и драматург Т. Беза (1519—1605), один из главных авторов этого направления. Значение местной католической историографии возросло в регионе лишь в первой половине XVII в., когда в Антверпене эрудиты из ордена иезуитов основали крупную серию изданий “Жития святых”. Широко используя источники, они подчиняли свою работу апологетике католицизма.
Развитие философской мысли во второй половине XVI в. сковывалось жестким контролем церквей, возрождавших схоластические традиции. Не случайно ряд новых явлений в натурфилософии, антропологии, понимании исторического процесса осмыслен прежде всего противостоявшими всякой официальной догматике выразителями мпстико-пантеистических идей.
Выдающийся швейцарский врач и алхимик Т. Парацельс (1493—1541) стремился связать натурфилософию и опытные знания. Одухотворяя природу, наделяя ее антропоморфными признаками, он подчеркивал единство мироздания, соответствие между макрокосмом и человеком. Характерной чертой учения Парацельса стал культ неутомимой творческой активности человека в постижении тайн природы, “света натуры”, триединый принцип — “мочь, знать, уметь”.
Философ и историк С. Франк (1489—1542) в борьбе против церковной догматики и обрядности опирался на спиритуалистическую идею о вечно действующем в истории и религиозно-нравственном мире человека Божьем духе, “внутреннем слове”. На основе представлений о “Христе в нас” он рассматривал все религии и церкви как равноценные.
Традиции Парацельса и Франка сказались в творчестве В. Вейгеля (1533—1588), призывавшего “познать в себе мировое целое” и обращавшегося к Богу: “Ты во мне, я в Тебе”. Его последователи рассматривали официальную церковь как чисто внешнее установление, не затрагивающее внутреннюю религиозность, противопоставляли “истину” своей секта ортодоксии, но не шли дальше пассивного сопротивления ей.
Мистико-пантеистическим характером отличалась и теософия Якоб” Бёме (1575—1624), подвергавшегося преследованиям духовенства. Рассматривая проблему соотношения Бога и мира, он развивал в поэтически образах диалектическое учение о “самораскрытии” Бога в природе на основе “саморазделения”. Это учение вело к представлениям о тождестве Бог” и природы, вне которой ничего нет. Признавая, что Бог пребывает в каждом, кто живет свято, Бёме своей этической трактовкой христианства подрывал основы вероисповедных различий. Идеи Бёме, оказав влияние и” развитие европейской философии, сказались на формировании диалектики Гегеля и Шеллинга.
Общественно-политическая мысль в регионе богата утопическими построениями. В отличие от Англии и Италии в немецких землях наиболее радикальные утопии развивались не на гуманистической основе, а в виде реформационных программ. Важнейшие из них связаны с периодом Крестьянской войны и последующим десятилетием, когда революционное решение общественных противоречий оказалось невозможным и усилилась роль оппозиционных утопических чаяний. При общей антифеодальной направленности они отличались значительным разнообразием. Один из вождей повстанцев — М. Гайсмайр требует установления народной власти в Тироле и рисует идеальный строй в пределах этой области, в то время как нюрнбергский книгопечатник Г. Гергот создает проект уничтожения частной собственности во всем “земном царстве”. Ссылаясь на откровение Божие, он пророчит грядущее социальное и имущественное равенство людей, народное самоуправление, противопоставляет порядкам, существующим в Германии, идеал общества без дворянства, духовенства, монашества, где все должностные лица избираются народом, а система управления централизованна. Парацельс в начале 1530-х годов разрабатывает идею всеобщего уравнительного земельного передела и устранения всех властей, кроме императора, как общественного распорядителя “Божьей” землей.
Иной характер носят более поздние сочинения о наилучшем строе. Гуманист К. Штюблин в середине XVI в. создает консервативную утопию, где выдвигает идеал мудрого “согласия” в граде Евдемоне под эгидой правителей-философов. Здесь нет раздоров даже при существовании общественного неравенства. Видный деятель лютеранской церкви И. Андреэ в начале XVII в. описывает идеальный град всеобщего труда. Его Христианополь — “единая мастерская”, где особое внимание уделяется развитию наук, искусств и основанного на Евангелии благочестия.
Богатством красок отличались политические идеи и учения, возникшие в Нидерландах и близлежащих областях Германии в атмосфере революция в Нидерландах и ее победы. Д. Корнхерт (1522—1590), участник борьбы против испанского гнета и видный государственный деятель, был последователем Эразма и популяризатором античного наследия. Он стал одни” из главных в Нидерландах поборников веротерпимости — крупного завоевания эпохи. К принципу веротерпимости подводили широкое понимание гуманистами христианства, идеи ранней Реформации, требованию свободы совести и слова в обстановке засилья католической церкви, опыт радикальных течений и сект Реформации, отстаивавших право на существование в условиях господства протестантских государственных церквей Республика Соединенных провинций стала единственной страной региона где идея веротерпимости утвердилась, а временами получала и официальное признание, хотя до ее реального осуществления было еще далеко.
Острота противоречий эпохи обусловила особую напряженность и размах идейной борьбы. Ф. Марникс ван Синт Алдегонде (1540—1598), сподвижник Вильгельма Оранского, завоевал славу кальвинистского мастера полемики. Его антикатолическая сатира “Улей святой римской церкви” получила европейскую известность, а сложенная им песня во славу Вильгельма стала сначала “песней гёзов”, а позже — национальным гимном Нидерландов.
Всеобщее внимание к политическим вопросам стимулировало расцвет литературы, обсуждавшей сущность государственных интересов. Ю. Липсий (1547—1606), видный нидерландский филолог и историк, протестант, перешедший в католичество, в своей работе “Политика” утверждал идеал моральных добродетелей государя, но затем, ссылаясь на реальную практику и исторический опыт, предлагал уже иные правила государственной мудрости, родственные макиавеллизму. От понимания “государственных интересов” у Липсия разительно отличается концепция северогерманского кальвиниста И. Алтузия (1557—1638). Предвосхищая ряд позднейших идей Руссо, он развивал теорию естественного права и суверенитета народа: перед ним ответственны правители, он волен их свергать или казнить за несоблюдение народных интересов.
Значительное воздействие на европейскую юридическую и политическую мысль оказал Гуго Гроций(1583—1645), выразитель складывавшейся буржуазной идеологии, рационалистически обосновавший свое учение о естественном праве и происхождении государства в результате общественного договора. Он выступил против притязаний крупнейших морских держав на господство на море, отстаивая свободу мореплавания. В книге “0 праве войны и мира” (1625 г.) он выступил за решение спорных вопросов межгосударственной жизни мирным путем, с помощью юридических соглашений, став одним из основоположников международного права. В исторических сочинениях Греции осветил войну Нидерландов против Испании, утверждая принципы свободы совести и слова, независимого национального развития. В его трудах осуществился синтез ряда достижений передовой европейской культуры того времени.
XVI — XVII века ознаменовались коренными переменами в развитии естествознания и математических наук. Крупный вклад в этот процесс внесли ученые Германии, Нидерландов и Швейцарии. Особенно велики были их достижения в астрономии и физике. Революционные идеи Коперника, отвергнутые Лютером и другими богословами, протестантами и католиками, как противоречащие Библии, были подхвачены И. Кеплером (1571—1630), развившим теорию гелиоцентризма. Используя отличавшиеся точностью наблюдения датского астронома Тихо Браге за движением планет, Кеплер открыл три закона их обращения вокруг Солнца. Он опубликовал два первых закона в работе “Новая астрономия”, а третий — в труде “Гармония мира” и издал новые, более точные таблицы движения планет. Научные закономерности были представлены математическими формулами и расчетами, верность которых подтвердили наблюдения астрономов. Эта проверка правильности теории гелиоцентризма сыграла большую роль в освобождении от антропоморфных и субъективных представлений о природе. Став одним из создателей новой астрономии наряду с Коперником и Галилеем, Кеплер существенно продвинул также развитие оптики и кристаллографии.
В отличие от астрономии и физики прогресс в иных областях знании о природе шел главным образом за счет накопления, описания и систематизации новых фактов. Ряд крупных открытий в фармакологии сделал Парацельс. Георг Агрикола (1494—1555) прославился трудами по горному делу и минералогии: он подвел итог современному уровню знания, дав новые импульсы практике. Уроженец Фландрии Г. Меркатор (1512— 1594) составил наиболее достоверные карты европейских стран, а также карту мира в новой проекции, особенно важной для навигационных изменений. Это стало началом нового этапа в развитии картографии. Немецкие ученые Э. Корд, О. Брунфельс, И. Бок обогатили ботанику, но особенно велики были заслуги Л. Фукса (1501—1566), который ввел в науку наиболее широкую и систематизированную ботаническую номенклатуру. Крупный вклад в зоологию своей “Историей животных” внес швейцарский исследователь К. Геснер (1516—1565).
Освобождение научной мысли от засилья традиций, развитии эксперимента и тяги к опытным знаниям, первые значительные шаги в выработке индуктивного научного метода, сближение теории с практикой — все было длительным и сложным процессом. Он совершался на фоне широкого распространения “охоты на ведьм”, порой принимавшей характер мае вой истерии; повального увлечения “образованного общества” астрологическими предсказаниями, дань которым отдал даже Кеплер; расширения занятий магией и алхимией с ее поисками “философского камня”. Утверждение новых научных представлений о природе шло в острой борьбе с идеологией отживающего средневековья.
Противоречивым было и развитие литературы. В Германии оно привело к созданию произведений, сравнимых по художественным достоинствам с вершинами европейской литературы эпохи. Во второй половине XVI в. здесь широко распространилась “гробианская литература” - сатира, описывающая пороки людей с площадной откровенностью, пользующая приемы примитивного комизма. В потоке изданий немецких народных книг, где по-прежнему господствуют традиции средневековья (интерес к рыцарским сюжетам и различным легендам), выделяется лишь несколько произведений: “Шильдбюргеры” — книга, высмеивающая тупоумие немецкого мещанства, обработки легенд о докторе Фаусте, “знаменитом чародее и чернокнижнике”, и о “вечном страннике” Агасфере.
С традициями народной литературы было связано творчество крупнейшего поэта XVI в. Ганса Сакса (1494—1576). Черпая из фольклора многие мотивы своих стихотворений, пьес и коротких забавных рассказов, он выражал массовые вкусы и представления, был певцом всего житейского; его идеалы типичны для бюргерства — он прославляет уют, благополучие, устойчивый порядок. Он обладал юмором, умением зорко подметить характерную деталь, живо передать чувства, вызнанные красок природы. Творчество Сакса широко отразило мозаику бытовых ситуаций и нравов его времени.
Во второй половине XVI в. повсеместно распространяется риторичная и назидательная “школьная драма”, для которой классическими образцами чаще всего служили произведения Сенеки. Немецкий театр, однако, оставался малоразвитым. К концу столетия в нем господствовали приезжие труппы “английских комедиантов”, в упрощенных переделках ставившие Марло, Шекспира и других авторов. Увлечение переводной литературой, особенно французскими галантными романами и пасторалями было характерно для придворного общества. Начался длительный процесс “порчи языка” — в придворных кругах пользовались смесью немецкого с французским, а в бюргерских, стремившихся подражать моде, к этому добавлялись еще вкрапления школьной латыни.
С этими явлениями резко контрастировало бурлящее немецкое литературное словотворчество, одним из первых выразителей которого стал сатирик И. Фишарт (1546—1590). Широко используя гиперболу, гротеск, сочетание буффонады и назидательности, он бичевал упадок нравов, религиозный фанатизм, произвол властей, создал карикатурные образы монахов, с особой язвительностью нападал на иезуитов. Языковые нагромождения у Фишарта предвещали тенденции барочной литературы с ее тягой к сгущению красок и неожиданным столкновениям слов, общей дисгармоничностью мышления.
Усиление провинциализации немецкой культуры и возраставшее засилье вкусов придворного общества, подражавшего дворам Франции или Испании, привели к тому, что защита родного языка стала восприниматься как насущная патриотическая задача. Дело его литературного развития пытались взять на себя языковые общества. Самым влиятельным из них стало “Плодоносящее общество”, почти целиком дворянское; в него входили крупнейшие литераторы — Опиц, Грифиус, Мошерош.
Группа литераторов во главе с поэтом-лириком и теоретиком стихосложения М. Опицем (1597—1639), опираясь па авторитет античного искусства и связи с голландскими классицистами, повела борьбу за развитие национальной культуры на раннеклассицистской основе. Другая линия творчества привлекла поэта и драматурга А. Грифиуса (1616-1664), крупнейшего в Германии выразителя трагического мироощущения барокко В годы Тридцатилетней войны потрясенные ее бедствиями Опиц, Грифиус, Флеминг и другие мастера литературы сильно и ярко выразили слова скорби и утешения, обращенные к родной стране.
По-разному сложились судьбы швейцарской и нидерландской литератур. Первая из них переживала до середины XVI в. пору расцвета драматургии религиозно-морализаторского характера, которую и сторон пики Реформации, и католики использовали как оружие в межконфессиональной полемике. Затем наступило время эпигонов, а в XVII в.— упадок швейцарской литературы. В Нидерландах, напротив, художественные вершины связаны с XVII в.: это сочные бытовые краски комедий и стихов Г. Бредеро, национальная героика трагедий и маньеристическая изысканность поэзии П. Хофта, но прежде всего могучие образы, пал женная духовная атмосфера драматургии и поэтического творчества фламандца Йоста ван дёр Вондела (1587—1679). Созданный им театр барокко стал эпохой в нидерландской литературе, повлиял па литературы других стран, в том числе на творчество Д. Мильтопа и А. Грифиуса.
Неповторимый вклад внесли страны региона в XVI — первой половине XVII в. в сокровищницу европейского и мирового искусства. В архитектуре характерное для предреформационного периода широкое строительство культовых сооружений сменилось развитием преимущественно светского зодчества (княжеские дворцы и замки, здания гильдий и дома горожан, ратуши, склады, цейхгаузы). Традиции позднеготических конструкций как основы зданий сочетались с использованием ренессанссного декора сначала на юге региона, под влиянием итальянских образцов, а позднее, к середине столетия,— на севере. Вскоре, однако, запоздалые проявления Ренессанса вытесняются по всему региону, особенно в Нидерландах, вычурными маньеристскими формами. В XVII в. появляется регулярное градостроительство, в Германии расцветает традиционное фахверковое зодчество, соперничая с быстро развивающимся каменным, в Голландии утверждается классицизм, впитавший национальные традиции, во Фландрии в строительстве дворцов и католических храмов торжествует пышное великолепие барокко. Огромный ущерб немецкой архитектуре нанесла Тридцатилетняя война.
В живописи и графике Германии наиболее ярким проявлением Ренессанса — кратковременного, но давшего достижения мирового значения было творчество Альбрехта Дюрера (1471—1528). Его разносторония деятельность художника и ученого, теоретика искусства стала одним из воплощений “титанизма” Возрождения. Овладев достижениями итальянского Ренессанса, но не порывая и с готикой, Дюрер широко отразил жизнь родины, напряженность чувств и драматизм мироощущения человека реформационной эпохи. Он стал одним из создателей портретном жанра в Германии. Величайший мастер гравюры в Европе, он сочетал монументальность и идеальный характер образов с их острой индивидуализацией и силой воплощения духовной энергии человека. Пору расцвета искусства немецкого Возрождения часто называют “эпохой Дюрюра”. М. Нитхардт, по прозванию Грюневальд (1470—1520), создатель экспрессивных, драматических религиозных картин, проникнутых мистическим визионерством, был больше Дюрера связан с традициями готики, но мощью образов и грандиозностью ощущения природы он неотделим от Ренессанса. Колористическое богатство его живописи принадлежит к высшим свершениям национальной художественной культуры. Выдающийся портретист, мастер мифологических и религиозных сцен Лукас Кранах Старший (1472—1553) особенно тесно связал свое творчество с Реформацией и постепенно утратил его ренессансную свежесть в поздних маньеристских произведениях, все больше подчинявшихся дидактическим задачам. Он обладал, однако, виртуозным искусством декоративных решений и тонким чувством красоты пейзажа. Оно воздействовало на художников “дунайской школы”, крупнейшим из которых был А. Альтдорфер (1480-1538). Своим поэтическим восприятием природы он ощутимо содействовал становлению пейзажного жанра в Европе. К младшему поколению мастеров немецкого Ренессанса принадлежал работавший в Базеле друг Эразма Роттердамского Ганс Гольбейн (1497/98—1543). В его творчестве, связанном также с Англией, где он стал придворным живописцем, главное место занимает портрет, безупречно объективный и глубокий по характеристике модели, ювелирно тщательный по рисунку.
В немецкой скульптуре XVI в. выделяются Ф. Штос и Т.Рименшнейдер, создававшие одухотворенные образы в основном в традициях поздней готики, А. Крафт и П. Фишер Старший, которые прокладывали дорогу ренессансным тенденциям, первый — в каменной скульптуре, второй— в бронзовой.
Немецкое искусство середины и второй половины XVI в., развивавшееся под знаком маньеризма, уже не дает столь крупных имен. Лишь в начале XVII в., когда многие немецкие художники работали за границей, осваивая достижения передовой культуры, европейскую известность композициями с пейзажем завоевал живший в Италии А. Эльсхеймер (1578—1610). Зато на протяжении всего XVI в. не утрачивали славы мастера декоративно-прикладного искусства — виртуозы обработки металла, дерева и т. п.
Для художественной культуры Швейцарии XVI — первой половины XVII в. характерны процессы, родственные развивавшимся в близлежащих землях Германии. С немецким искусством тесно связано творчество самых видных мастеров XVI в.: живописца и графика Н. Мануэля, по прозванию Дойч, мастера лирических и фантастических пейзажей X. Лея Младшего, изобразителя жизни ландскнехтов У. Графа, крупнейшего швейцарского бытописателя в книжной графике И. Аммана. Своими портретами Цвингли известен X. Аспер, испытавший влияние Гольбейна Младшего.
Живопись Нидерландов уже в XV в. была отмечена гениальными ренессансными открытиями Яна Ван Эйка (ок. 1390—1441), светоносная живопись которого была гимном поэтической красоте мира. Его начинания подхватила целая плеяда выдающихся художников — Р. ван дёр Вейден, Г. ван дёр Гус, Г. Мемлинг и др. На рубеже XV — XVI вв. Иероним Босх (до 1460—1516), сохраняя и углубляя открытия ренессансного реализма, в то же время вновь обращается к использованию традиций готики. Он закладывает основы бытового жанра, развивает мастерство пейзажа, но вместе с тем погружается в атмосферу демонизма, безудержной фантастики, горьких раздумий о человеке.
XVI век принес с собой высокий уровень художественной культуры Нидерландов, но и некоторое измельчание проблематики и масштабов творчества по сравнению с XV в., погружение в общеевропейскую стихию маньеризма, равнение на итальянские образцы. Творчество П. Брейгеля,. прозванного Мужицким (ок. 1520—1569), снова вывело Нидерландское искусство к мировым вершинам, но уже на почве глубоко национальных традиций, обращения к фольклору и переосмысления наследия Босха. Брейгель выразил в своих картинах народной жизни, образах-притчах и панорамных пейзажах философское постижение природы и человека в их единстве, мироощущение современника грандиозных общественных потрясений. Развитие отдельных жанров в нидерландском искусстве ознаменовавшее процесс углубленного художественного познания человека и окружающего мира, прошло через весь XVI в. Оно подготовило почву для дальнейшей жанровой специализации и расцвета peaлизма в голландском искусстве XVII в., как и расцвета барокко с мощной реалистической струёй в нем — во фламандской живописи.
Ведущая роль в искусстве Фландрии принадлежала П. Рубенсу (1577-1640). В свободной, широкой манере, с неизменной силой декоративной фантазии он воплощал в своей живописи динамичную мифологическую сцену и картину народного праздника, красоту человека и величие природы. Колористическое богатство жизнерадостных работ Рубенса роднит его с художниками венецианского Возрождения. Его творчество определило главные пути фламандской школы; среди его многочисленных пиков и помощников были портретист А. ван Дейк, ставший создателем нового типа декоративного парадного портрета; Я. Иордане, писавший монументализированные жанровые сцены; Ф. Снейдерс, мастер натюрмортов и охотничьих сцен.
Для живописи Голландии была характерна узкая специализация художников, работавших преимущественно не по заказам, а на рынок; это способствовало развитию жанровой специфики и высокому общему уровню мастерства в портрете, пейзаже, натюрморте, изображении бытовых сцен. Крупнейшими художниками времени стали Ф. Хальс (l581 или 1585—1666), обновивший искусство портрета, в том числе группового и Рембрандт (1606—1669), многогранное творчество которого, имеющего не только национальное, но и мировое значение, лишь отчасти принадлежит искусству первой половины XVII в.
Важное место в духовной культуре эпохи занимала музыка. С середины XV в. в европейской полифонии ведущую роль играет нидерландская школа. Ее истоки были интернациональны — она впитала достижения английских и французских музыкантов. Нидерландские композиторы сформировали “строгий стиль” многоголосия, увенчавший готику; его развитие привело к музыке уже иного, ренессансного тина. До 1520-х годов школа давала эталоны для композиторов других стран, включая Италию; ее воздействие сказывалось и позже, на протяжении всего XVI в.,- выходцы из нее работали почти в 70 городах Европы.
Новые тенденции пробивали себе дорогу изнутри поздней готики, оказались связанными не столько со светской музыкой, ни в XVI в., ни даже в XVII в. еще не определявшей вершины музыкальной культуры Нидерландов и Германии, сколько с новым качеством церковной музыки. Изменения в ней начались с того, что в “струящемся” готическом многоголосии усилилась роль благозвучия, равноправия голосов в их “содружестве”, значение индивидуально окрашенного переживания. Музыкальные теоретики эпохи, пытаясь наметить рубеж между старым и новым, впервые заговорили и “настроении души”, “выражении аффектов человека”. Это было характерно для культуры Северного Возрождения — вторжение нового содержания в стилистически и жанрово устойчивые формы. Исподволь они менялись под его воздействием, но все же долго сохраняли свою традиционную основу. Незыблемые прежде “своды правил”, строгая регламентация в музицировании и опора только на канонические образцы, чисто формальная изощренность и орнаментальность начинают подвергаться критике. В новом искусстве широко используется мелодика народных песен. Более ощутимо выступают и особенности авторской индивидуальности — в мелодическом строе, излюбленном характере звучания. Возрастает роль личности композитора.
Выдвинув крупные таланты — Г. Дюфаи, И. Окегема, Я. Обрехтта, нидерландский полифонизм достиг вершин в творчестве Жоскена Депре (1440—1521), добившегося еще небывалой гармоничности многоголосия. Обращаясь к традиционным формам мессы — главного музыкального жанра ренессансной эпохи, мотета, шансон, он создавал идеальные образцы, стройные по мелодическим линиям, полные одухотворенности, просветленного лиризма. Не менее ярко он выражал и драматические черти своего мироощущения, предвосхищал приемы фуги, сформировавшейся почти веком позже.
Своего рода итог полифонизму позднего Возрождения подвел Орландо Лассо (1532—1594) — классик школы “строгого стиля” и новатор хоровой полифонии, широко использовавший сочную “звукоживопись”. Лассо обращался к текстам античных поэтов и Евангелия, Петрарки и Ганса Сакса. Диапазон его творчества простирался от шуточных песен до скорбных образов “Покаянных псалмов”. Он работал в разных странах Европы, особенно долго в Германии (Мюнхен). Это способствовало широкому распространению опыта “князя музыки”, как его называли. Искусство Лассо стало важной вехой на пути к музыкальной драме.
Нидерландское влияние оставило глубокий след в немецкой музыкальной культуре; в числе ее мастеров были основоположник школы полифонизма в Германии, выходец из Нидерландов Г. Изаак и его ученик Л. Зенфль (1486—1542). Любимый композитор Лютера, который и сам сочинял духовные песнопения, Зенфль славился хоралами, отличавшимися простотой многоголосия и четкой ритмической структурой. Их использовали все церковные протестантские общины. Некоторые хоралы и песни профессиональных композиторов со временем стали частью народной культуры.
К концу XVI — началу XVII в. развитие европейской музыки как бы раздваивается: усиливается тяготение к синтетическим жанрам, к искусству оперы, но начинает уравниваться значение вокала и инструментальной музыки, возрастает роль сольного пения, инструментальная музыка обособляется от слова. Нидерландец Ф. де Монте довел до совершенства лирическое светское пение. Создается множество сочинений для лютни - самого популярного бытового инструмента XVI в. Повсеместно расцветает искусство органистов, их мастерство импровизации. В Нидерландах XVII в. славится органными концертами в церкви, блестящими “хроматическими фантазиями” Я. Свелинк. Его традиции развивают выдающиеся органисты Германии, в том числе Д. Букстехуде.
XVII век — время утверждения крупных форм, обращения к музыкальной драме, синтеза достижений ренессансной и реформационной эпох Стилевой перелом определил ряд направлений в немецкой музыке раннеп барокко. Рождается новый музыкальный язык, драматичный, полный силы, энергии, напряженной динамики. Искусство отвечает своему времени небывалой взволнованностью, мощными музыкальными контрастами скорбью, патетикой, героикой. Подлинным гигантом немецкой музыкальной культуры стал Генрих Шютц (1585—1672). Разносторонне образованный композитор, руководивший придворной капеллой саксонского курфюрста, он обладал строгим вкусом и необычной даже для барокко многокрасочностью звуковой палитры. С редкой свободой Шютц владел разными жанрами — от светского мадригала, музыки для балетов с пением до пассионов —музыкальной драмы на евангельские тексты о страстях Христовых. Он создал первую немецкую оперу “Дафна”, но наибольшую славу Шютцу принесли оратории. Он писал величавые “Священные симфонии” на библейские темы, сочинял камерные духовные концерты, сочетая вокал и инструментальную музыку органа или клавесина, был автором множества произведений для хоров а капелла. Он развивал немецкие музыкальные традиции, давая им новую жизнь, перерабатывал достижения итальянской оперы и церковно-хоровой музыки. Выразив в споем творчестве рождение нового мировосприятия барочной эпохи и нового стиля, Шютц синтезировал важнейшие линии развития предшествующей музыки и тал открывателем ее новых путей. Его творчество — одна из главных вех на пути полифонизма XVII в. к эпохе Баха и Генделя.
Крупные сдвиги в музыкальной культуре вызвали живой интерес у ее теоретиков, стремившихся обосновать новую эстетику. Особенно примечательны трактат “Двенадцатиструнник” (1547 г.) швейцарского гуманиста Г. Глареана и трехтомный труд немецкого органиста М. Преториуса, изданный в 1615—1619 гг. Сопоставляя опыт античности с современными достижениями, Глареан утверждает роль музыки как “матери наслаждения” и воспитательницы высокой морали. Преториус в словаре музыкальных терминов широко отразил состояние музыки своего времени. В отличие от Глареана он развивает представления уже не Ренессанса, а раннего барокко.
Литература
- Бенеш О. Искусство Северного Возрождения. М., 1973.
- Виппер Б. Р. Становление реализма в голландской живописи XVII в. М; Л., 1957.
- Воронина Т. Е., Мальцева Н. Л., Стародубова В. В. Искусства Возрождения в Нидерландах, Франции, Англии. М., 1994.
- Гершензон-Чегодаева Н. М. Брейгель. М., 1983.
- История немецкой литературы. Т. 1. М., 1962.
- Либман М. Я. Дюрер и его Эпоха. М., 1972.
- Литература Швейцарии. Очерки. М., 1969.
- Немилов А. Н. Немецкие гуманисты XV в. Л., 1979.
- Ошис В. В. История нидерландской литературы. М., 1983.
- Реутин М. Ю. Народная культура Германии. М., 1996.
- Смирин М. М. Эразм Роттердамский и рефармационное движение в Германии. М., 1978.
Написал полезное: Opanasenko
ВВЕРХ
|
