ARTSphera.com.ua продажа и покупка произведений искусства картин работ мастеров

Русский Украинский Английский Немецкий Французский
Зарегистрировано: [1975] мастеров, [365] посетителей.
Опубликовано: [32817] работ.

Поиск по:
RSS feed
Последние новости
Музей азиатского искусства Crow демонстрирует современную японскую керамику
Первая персональная выставка новых произведений художника Яна-Оле Шимана в Касмине открылась в Нью-Йорке
Выставка посвящена голове как мотиву в искусстве
МоМА получает большой подарок от работ швейцарских архитекторов Herzog & de Meuron
Выставка отмечает Андреа дель Верроккьо и его самого известного ученика Леонардо
Последние статьи
«Где командовали высшие существа: Генрих Нюссляйн и друзья» открывается в галерее Гвидо В. Баудаха
Новая экспозиция Высокого музея посвящена искусству южных backroads
Выставка в Глиптотеке предлагает скульптурную одиссею 1789-1914 годов
Первая большая ретроспектива американского фотографа Салли Манн отправляется в Хьюстон
Tate Modern открывает крупную выставку работ пионерской художницы Доротеи Таннинг
Neo-Op: выставка Марка Дагли открывается в галерее Дэвида Ричарда
Выставка новых работ американской художницы Кэтрин Бернхардт открывается в Ксавье Хуфкенс
Вид искусства
Живопись(22953)
Другое(3334)
Графика(3261)
Архитектура(1969)
Вышивка(1048)
Скульптура(617)
Дерево(445)
Куклы(302)
Компьютерная графика(281)
Художественное фото(273)
Дизайн интерьера(254)
Церковное искусство(196)
Народное искусство(193)
Бижутерия(119)
Текстиль (батик)(107)
Керамика(105)
Витражи(103)
Аэрография(74)
Ювелирное искусство(66)
Фреска, мозаика(64)
Дизайн одежды(61)
Стекло(57)
Графический дизайн(38)
Декорации(26)
Лоскутная картина(14)
Флордизайн(9)
Пэчворк(4)
Бодиарт(3)
Плакат(2)
Ленд-арт(2)
Театр. костюмы(0)
День рождения
Дмитрий Кустанович Александрович
Екатерина Гуськова Сергеевна
Михаил Кудряшов
Олег Беседин
С Д А
Полезные ссылки
Ежевика - товары для рукоделия
Облако тегов
Система Orphus


Написал статью: Opanasenko

Путеводитель по работам Николая Полисского, рассказанный им самим


Кого из современных (в смысле примыкающих к лагерю актуального искусства) русских художников можно причислить к монументалистам? Нам кажется, что только НИКОЛАЯ ПОЛИССКОГО — народника XXI века, приобщившего крестьян расположившейся на берегу реки Угры деревни Никола-Ленивец к созданию искусства (и тем самым вытащившего несколько крестьянских семей из постсоветской бедности) и сочетающего народные ремесленные традиции с практиками и стратегиями современного искусства (от инсталляции до искусства взаимодействия). Работы Полисского имеют удивительное свойство нравиться всем — от консервативной пенсионерки до интеллектуала, от не склонной к рефлексии тусовщицы до чиновника. Мы не удержимся и процитируем несколько строчек из написанного в 2008 году (в этот год художник представлял Россию на XI архитектурной биеннале в Венеции) эссе, автором которого был занимавший в тот момент должность первого заместителя руководителя администрации президента Российской Федерации Владислав Сурков. «…Очень национальные изделия, — писал Сурков о работах Полисского, — и ничего похожего на не по-нашему ладно скроенные заборы, нужники и срубы этнографических музеев. Работа совсем простая, без затей, но не грубая. Большая, но не тяжелая, а так, с усмешкой. Как будто присутствуешь при сотворении русского мира. Наспех, из чего ни попало, что под скорой рукой, лепится нечто до неба, по чему можно бы выкарабкаться из холода, скуки, нужды. И вот уже видна Россия — россыпь рязанских избушек, разросшаяся в размашистую лубяную империю. Циклопическое сооружение из древесины, соломы, сосулек. Дух захватывает от этого быстрого и шаткого величия…»

В общем, Полисского любят все, но по-разному. Кому-то он нравится за «русскость» без национализма, кому-то за масштаб, кому-то за иронию, а кто-то приветствует социальный пафос отсылающих к народническим утопиям XIX столетия работ «дяди Коли», как называют художника в его деревне. В преддверии открытия 6 июля (деревня Никола-Ленивец ждет вас!) нового объекта «Бобур» «Артгид» попросил Николая Полисского рассказать о том, как создавались его главные работы.

Подготовила Мария Кравцова

Иллюстрации: Вадим Семенов на основе фотографий из личного архива Николая Полисского

Все началось в 2000 году, когда я вдруг понял, какие это невероятные ресурсы — снег и пустая, никому не нужная земля: куда хочу, туда и выйду, что хочу, то и сделаю… А еще я понял, что мне нужно придумать что-то, связанное с этим местом, с деревней Никола-Ленивец и с этими ресурсами. Невозможные просторы, невероятный потенциал этого материала, человеческий ресурс: люди, которые легко согласились принять участие в таком странном, на первый взгляд, деле, как сооружение целой армии снеговиков, работали весело и хорошо. Все мои знакомые говорили, что снеговики — это моя лебединая песня, что все на этом и закончится, но оказалось ровно наоборот. 

Еще раз я работал со снегом в 2002 году. У меня всегда была мечта построить Маниловский мост через реку, и чтобы на нем сидели купцы, торговали. И вот наступила зима, классная, 35 градусов мороза, и мы решили строить. Начали сгребать снег на реке, делать наледь, но не учли масштаба. Наледь должна быть широкая, а мы сделали ее достаточно узкой, и мост начал проваливаться под воду. Тогда мы перетащили его на землю и решили, что это будет сделанный из снега римский акведук! В деревне легко увязнуть в традиции, но к тому моменту у меня уже вполне созрела мысль о том, что мы в Никола-Ленивце приватизируем исторические архитектурные формы, изготавливая их в собственной деревне из подручных материалов, так потом и повелось.

В 2001 году мне в голову пришла мысль сделать что-нибудь из сена. Конечно, из сена можно сделать только стог, — сам материал диктует форму, но хотелось сделать не просто огромный стог, а нечто сакральное и пафосное: так появилась форма зиккурата. К тому же сама технология подсказала, что это должен быть зиккурат, то есть пандус, по которому ты поднимаешься, накладывая все больше и больше сена. 

В этом проекте приняло участие почти 100 человек — все, кто принес хоть травинку, стали моими соавторами. Сначала подошли свободные товарищи-алкоголики, которые начали косить, а за ними подтянулась вся деревня. Это вообще не было похоже на искусство, и никто не воспринимал этот объект как искусство, кроме самих сделавших его крестьян, которые, забравшись на самый верх башни-зиккурата, вдруг понимали, что они делали это не ради сельскохозяйственных нужд, не ради заготовки сена, не ради корма коров...

Помню, как интеллектуалы смеялись надо мной и моей башней, говорили, что я сошел с ума и вместо того, чтоб рисовать картины, которые хорошо продавались, пошел косить траву. Но именно этот проект утвердил меня в моей правоте: нас заметили, западные кураторы пригласили меня сделать выставку во французском Кемпере, и вообще, после «Сенной башни» все как-то более активно завертелось. 

В 2002 году нас пригласили в городок Ди на юге Франции, на фестиваль Est-Ouest («Восток-Запад». — «Артгид»). В это время мы как раз увлеклись плетением из ивняка, и на встрече с французскими кураторами через переводчика я сказал, что и во Франции мы готовы что-нибудь сплести. Но переводчица перевела слово «ивняк» как «лоза»... И вот я еду в Кемпер на свою выставку и по пути заворачиваю на юг, где мне показывают «заказанную мной» лозу. Я смотрю на эту вырванную из земли, сваленную в кучи немеренную красоту, и меня переполняет счастье нахождения уникального материала. Колонна была похожа и на ствол дерева, и, как сказала мне одна французская журналистка, одновременно порождала ассоциации с иллюстрациями из дантовского «Ада»: лозы виноградного дерева напоминали людей, которые пытались по пирамиде из человеческих тел выбраться из преисподней. Через год колонну разобрали, теперь на этом месте детская карусель.

После снежного акведука и зиккурата из сена я решил продолжить проект апроприации исторических архитектурных форм и сделать серию башен. Начали мы с медиабашни — чего-то среднего между Эйфелевой, Останкинской и Шуховской башнями. К тому же Шуховская башня, по сути представляющая собой корзину, подсказала нам мысль использовать ивняк, из которого эти самые корзины чаще всего и плетут. Башня получилась здоровая, 26 метров, наверху мы установили антенну из велосипедных ободов, такую часто можно увидеть в крестьянских домах. Башня принимала сигнал, а на ее седьмом этаже, как и полагается, располагался ресторан «Седьмое небо» (название открытого в 1967 году легендарного ресторана, расположенного в корпусе Останкинской телебашни на высоте 328–334 м. — «Артгид»). К тому же башня была первым произведением, которое я решил превратить в трансформер. Тогда нас как раз позвали принять участие в фестивале «АРТКлязьма» на Клязьминском водохранилище. Мы с критиком Сашей Пановым придумали проект «Троекуровская деревня» (он же «Арт-базар». — «Артгид») — деревеньку из ивняка, в которой продавался бы наш Никола-Ленивецкий «художественный продукт»: еда и самогон. Название придумал Панов, ведь я-то всегда ощущал себя скорее Дубровским, чем каким-то барином Троекуровым, мечтал при помощи своих крестьян и искусства отнимать деньги у богатых и отдавать их бедным. Мы вырастили на боках медиабашни овощи, собрали урожай и с ним на сделанных кибитках отправились на «АРТКлязьму». Надо сказать, что крестьяне очень боялись ехать, они ведь, хоть в России, хоть во Франции, везде опасливые, но в результате это был успех, более того, они все уехали с Клязьмы на новых автомобилях. Бизнес получился неплохой. 

Маяк был построен в 2004 году на месте, где стояла армия снеговиков и сенная башня, после того как на территории Никола-Ленивца образовался национальный парк «Угра». Сначала руководству парка мы очень не нравились, оно ругалось, а потом само пришло ко мне, да еще со спонсором — мышонком Вимм-Билль-Данном — с просьбой построить что-нибудь. Мы спилили погибшие вязы, крупные деревья, которые были съедены жуком и стояли голые, и сделали из их ветвей маяк. Почему маяк? Потому что стоит на берегу реки, правда, он еще и как антенна работает, принимает и космические энергии. 

В 2005 году архитектор Галя Лихтерова пригласила нас что-то сделать в Москве и показала совершенно жуткое место — превращенную в помойку долину реки Лихоборки. Как раз в это время мэр Юрий Лужков решил на этом месте сделать парк, реку вычистить, сделать берега, превратить помойку в место для прогулок. Посмотрев на все это, мы решили возвести ворота, через которые человек входил бы в природную среду, в затерянный мир. Проблема состояла в том, что было трудно найти органическую для этого пейзажа форму, соперничать с огромными геометрическими советскими блочными ужасами располагавшегося здесь спального района. Тогда я представил себя городской вороной, свившей себе гнездо, формы которого были навеяны современной городской архитектурой. Получилась такая геометрия из хаоса. 

Выходящее из земли тотемное древнее искусство, нечто, оставшееся от неизвестной империи, всегда будет привлекать к себе внимание. Мне всегда нравились все эти каменные бабы, Стоунхенджи, остатки римских сооружений на севере Африки, то есть все, что непонятно когда появилось, непонятно что символизирует и непонятно кому грозит. Когда начинаешь разбираться с этими символами, сразу возникает ощущение, что все это чушь собачья и ничего интересного в этом нет. Но если ты не пробуешь это понять, а просто смотришь на эти остатки чего-то значительного, то это просто завораживает. Конечно, в моих «Границах империи» есть небольшое ерничество по поводу наших двуглавых государственных птиц. Но это очень легкая ирония. К тому же я обратил внимание, что на самом деле никто не замечает, что птицы двуглавые. 

Я делал «Жар-Птицу» на Масленицу 2008 года, но придумал этот проект гораздо раньше, году в 2001-м. Мне казалось, что было бы хорошо поставить такую штуку на острове, чтобы она отражалась в воде или отбрасывала рефлексы на поверхность льда. Но сделать такую форму вне заводских условий мог только энтузиаст и «левша». И такой появился. Владимир Стребань — мой соавтор по этому проекту, инженер, человек, который владеет всеми рабочими профессиями, без него эта вещь существовала бы только в теории. 

В 2009 году Люксембургский музей современного искусства (MUDAM. — «Артгид») пригласил нас что-то сделать у себя. Построивший музей архитектор Йо Мин-Пэй не дает и гвоздя в стену забить, поэтому там невозможно ничего ни поставить, ни повесить. Увидев все это, и особенно огромный выставочный зал, мы, как люди трудовые, крестьянские, поняли, что тут надо забабахать что-нибудь не менее здоровое. Причем здоровое еще и на социально важную тему. Собственно, отсюда и появилась идея сделать коллайдер, о котором все тогда говорили, но только деревянный. Я каждый день наблюдал по телевизору дискуссии, в которых обсуждалась эта тема и то, что у ученых ничего не получается, они хотели сделать бога, а получался дьявол. В общем, коллайдер мы собирали здесь, в Никола-Ленивце, а потом везли его на двух огромных фурах в Люксембург. Потом, во время выставки, десять ребят из деревни в белых халатах и очках обслуживали наш коллайдер. Все это было изящно и красиво, к нам на открытие приехал на потертом Porsche великий герцог Жан. Ребята были слегка удивлены, они думали, что герцог должен ездить в карете. 

Несколько лет назад ко мне обратился дизайнер Филипп Старк с предложением сделать деревянные чучела животных для оформления отеля Le Royal Monceau в Париже. Постройку отеля финансировал катарский шейх, поэтому дизайнеры перестраховались, включили самоцензуру и попросили свиней, кабанов, собак и прочих «нечистых» животных не привозить. Ну не привозить и не привозить: мы свиней заменили на козлов и баранов. Русскому бы миллионеру кто-то предложил козла, обиделся бы…

В 2012 году в Никола-Ленивце мы соорудили огромный деревянный компьютер, искусственный разум, архитектура которого была одновременно стилизована под храмовое пространство с колоннами и куполом. Любое храмовое пространство всегда навевает мысли о чем-то значимом, хорошем, правильном и духовном. И вот стоит наш храм разуму посреди поля, зарастает листвой, прямо как какой-нибудь буддийский храм в джунглях. Его блескучая красота должна померкнуть и влиться в пейзаж. 

Застраивая Никола-Ленивец своими объектами, я уже давно пытаюсь мыслить как градостроитель, захватываю пространство, устанавливая в нем своеобразные опорные точки. У нас уже есть маяк, теперь вот появился музей. Почему «Бобур» (Бобур — второе название Национального музея современного искусства — Центра Жоржа Помпиду, расположенного в квартале Бобур. — «Артгид»)? Когда я приезжаю в Париж и вижу абсолютно инородное для этого города здание, у меня появляется ощущение того, что оно мне очень нравится. Эйфелева башня мне меньше нравится, чем Бобур, — совершенно потрясающая вещь, ради которой сломали часть Парижа, разозлили кучу парижан, но при этом превратили злачное место бывшего рыбного рынка в место культуры. Мне очень нравятся раструбы вентиляционных труб Бобура: я заимствовал их для своего нового проекта, положив их очертания в основу совершенно другой архитектурной формы. Перед моим «Бобуром», как и перед парижским Бобуром, что-то постоянно должно происходить: во время открытия 6 июля артисты будут перед ним кривляться, а внутри Герман Виноградов будет изображать современное искусство. 
По материалам: www.artguide.ru



ВВЕРХ

meta.ua Яндекс.Метрика

(c) Дизайн-група "Dolphins"